Оцените эту тему

Recommended Posts

Совместный проект Фонда Егора Гайдара и Slon Magazine  "Как рухнул СССР. От первых лиц" – уникальная история, которую по очереди рассказывают публицисту Аркадию Дубнову главные участники и очевидцы процесса, президенты и председатели парламентов союзных республик. Как им вообще пришла мысль о том, что Союза может и не быть, кто перетягивал канат независимости, как умирающая империя подавляла бунты – бывшие лидеры вспоминают, как началась история новых государств.

Экс-президент Кыргызстана Аскар Акаев – о том, как он стал президентом, чем обязан Михаилу Горбачеву, когда кыргызская валюта была самой твердой и зачем каждую осень он звонилИсламу Каримову.

- Кыргызский Верховный совет избрал вас президентом в октябре 1990 года, и это тоже стало знаком конца СССР. Авторитет коммунистов был уже настолько низок, что вы стали компромиссной фигурой. Как это могло случиться?

– Я думаю, тут есть ряд причин. Все-таки в Советском Союзе каркас власти составляла КПСС, и к 1990 году – вы абсолютно правы – партия власть уже теряла. Этот процесс начался после отмены 6-го пункта конституции СССР. Кстати, из кыргызской делегации, в которой было около 60 народных депутатов СССР и примерно десяток человек в Верховном совете, только мы вдвоем с Чингизом Айтматовым проголосовали за отмену 6-й статьи (закрепляла руководящую роль КПСС – Slon). И нам устроили такое!

- Вы голосовали за отмену 6-й статьи?

- Да. Я был под большим влиянием межрегиональной группы, в которой руководящую роль играли академики [Андрей] Сахаров и [Юрий] Рыжов. Я дружил с Рыжовым. Он как старший товарищ по академии опекал меня. И как раз он тесно общался с Борисом Николаевичем Ельциным. Кстати, я, будучи членом Верховного совета, поддерживал Ельцина, когда он баллотировался на пост председателя комитета по строительству. Там было огромное сопротивление, руководство запрещало его поддерживать. Но я провел работу и мобилизовал голоса среднеазиатских депутатов. Отсюда у нас началась впоследствии дружба с Борисом Николаевичем. После отмены 6-й статьи авторитет партии был подорван – и вот результат, первым избрался президент Узбекистана Ислам Каримов.

- Он был избран своим парламентом.

- Да, по-моему, через месяц или два после того, как Михаил Сергеевич (Горбачев – Slon) избрался президентом Советского Союза. И Айтматов рассказывал мне, что Михаил Сергеевич был страшно возмущен, но ничего не мог поделать. После этого начали выбираться во всех республиках. А вторая причина, почему уже никого не могли избрать из партийно-хозяйственной номенклатуры, это Ошские события (межнациональный конфликт на территории КР – Slon). Вы помните, как раз в июне 1990 года произошла эта трагедия между кыргызами и узбеками. Я, кстати, участвовал в процессе примирения. Все лето 1990 года. Это было жаркое лето во всех смыслах – жара под 50 градусов и обстановка трагическая. Михаил Сергеевич направил туда Айтматова – он был его советником. Мы жили тогда в гостинице "Москва". Он меня нашел: "Быстрее, мы должны лететь в Ош, Михаил Сергеевич поручил мне создать группу". Мы все лето общались с народом – и с узбеками, и с кыргызами. Нас, в общем, везде встречали позитивно. И к Айтматову отношение было потрясающее.

- Но к вам отношение, наверное, было хорошее, потому что вы все-таки не представляли местную власть?

- Да, но доброе отношение на юге было еще и потому, что я был первый президент академии, который озаботился обидами южан, впервые мы открыли южный филиал академии. Айтматов, который вышел на Горбачева, кажется, тоже сыграл позитивную роль в размежевании. Тогда вся номенклатура спряталась, и поэтому отношение к ним было никакое. Я вам расскажу один-единственный эпизод. Мы находились в Узгене, где почти вся узбекская часть сгорела. Там собралось 50 тысяч человек. И приехал Абсамат Масалиев (первый секретарь ЦК Компартии Киргизии – Slon), его привезли на бронемашине, и вдруг, когда он высунулся из бронемашины, такой гул пошел. Представляете, площадь в 50 тысяч человек взорвалась ревом. Он как высунул голову, так тут же и засунул обратно, и бронемашина уехала. Вот таким образом вся партийно-хозяйственная номенклатура потеряла доверие народа. И колоссальную роль в этом сыграли трагические Ошские события.

Когда в первом раунде никто из кандидатов не получил большинства, в октябре 1990 назначили второй раунд. Меня тогда нашли в Москве, я был членом Верховного совета, вечером звонят: "Завтра в 10 часов выборы президента, ты должен прилететь". А мы сидели со старшей дочкой пили чай у академика Александра Самарского, был такой великий математик. Я говорю: "Слушайте, во-первых, у меня нет плана, а во-вторых, я физически не могу появиться завтра – последний самолет улетел". А мы, говорят, предусмотрели – есть ночной самолет в Ош, там будут люди с билетами, и ты из Оша в Бишкек прилетишь первым самолетом. Настойчиво звонили, требовали. Я говорю: "Никак не могу. Надо кого-то другого, из политических деятелей". "Нет, ты должен, иначе мы тебя не пустим в страну". Что делать, пришлось. Приезжаю в аэропорт: "Быстрее, Аскар Акаевич!" И меня потащили через депутатский зал, трап уже отходил, но самолет задержали по техническим причинам. Меня посадили, и я прилетел ночью в Бишкек.

Приезжаю домой – и прихожу в парламент в 10 утра. С некоторым опозданием, уже выдвинули 11 человек, вдруг меня увидели: "А вот и наш Акаев пришел! Регистрируйте нашего кандидата". Это была демократическая фракция, которая образовалась к тому времени. Меня 12-м зарегистрировали. Да, один интересный момент был. Секретарь ЦК по сельскому хозяйству тоже баллотировался. И как он увидел меня, сразу побежал на трибуну и говорит: "Знаете, надо еще одно условие – чтобы все программы на кыргызском языке". Я сразу понял, что это камешек в мой огород. Почему? Потому что никто не слышал, чтобы я говорил на родном языке. Они знали, что я 20 лет учился и работал в Ленинграде, и думали, что не владею. Но я-то окончил сельскую школу. Слава богу, сохранил. И вот я выхожу 12-м и рассказываю о своей программе на кыргызском. У секретаря по сельскому хозяйству аж челюсть отвисла. Вот так вторым туром я выиграл.

У меня не было ни команды, ничего. И вот мне говорят: "Сколько вам надо, чтобы вы подобрали команду? Нужно правительство назначать и так далее. Две недели хватит?" Ну а время было такое – час ждать нельзя. После Ошских событий ситуация в республике была просто катастрофическая. Говорю: "Я готов прямо сейчас представить". Пока их слушал, сидел и думал: "Боже мой, а если я побеждаю, что делать?" За каждым из этих кандидатов группа депутатов – они представляют все регионы. Второе место занял Насирдин Исанов, к которому я относился с огромнейшей симпатией. И я думаю: "Боже мой, где найдешь лучшее правительство? Вот, если всех соберу, значит, и парламент будет с ними". Я говорю: "Знаете, вот второе место занял Насирдин Исанов, я его предлагаю в премьер-министры. Вот третье место – [Амангельды] Муралиев, промышленник – пусть будет секретарь по промышленности. А вот [Джумгалбек] Аманбаев, который хотел, чтобы на кыргызском выступали, пусть будет министром сельского хозяйства". И так все 11 получили посты. Все довольны. Аплодисменты стоя. В тот же день мы сформировали правительство.

- Сколько времени оно просуществовало?

- Ну, менялись премьер-министры – Апас Джумагулов был, Турсунбек Чынгышев был. А основной костяк просуществовал почти до 1993 года.

- А вашу кандидатуру в президенты предложил Чингиз Айтматов?

- Всегда это путают. Чингиз Айтматов предложил мою кандидатуру в спикеры от кыргызской делегации в Верховном совете СССР. А в президенты выдвинула демократическая фракция кыргызского парламента.

- Существует еще и такая легенда, что Айтматова и самого предлагали в президенты КР.

- Я лично его предлагал.

- Это на каком этапе? Еще до первого-второго туров выборов?

- Да, еще в сентябре. Я тогда мог регулярно встречаться с Михаилом Сергеевичем здесь, он ко мне относился с симпатией. Я говорил: "Михаил Сергеевич, у нас тоже будут выборы, очень сложная ситуация, лучше бы вы его назначили". А он сказал: "Он нам нужен здесь". И, главное, сам Айтматов не хотел.

- А как Горбачев отнесся к вашей кандидатуре?

- Отнесся позитивно. Но он тоже постфактум это узнал.

- Но Горбачев же знал, что предстоят выборы президента Кыргызстана, и неужели никаким образом не контролировал?

- Нет, никаким. Он тогда уже не контролировал республики.

- А такое, что он предлагал Нурсултану Назарбаеву быть последним премьер-министром Союза, было?

- Да, и мы это обсуждали. И даже в ходе новоогаревского процесса в июне-июле 1991-го президенты говорили Михаилу Сергеевичу: "Михаил Сергеевич, хорошо. Вот подпишем союзный договор, и вы должны сформировать новое правительство, во главе которого желательно, чтобы был кто-то из нашего состава…" Вот, пожалуйста, экономист, промышленник Назарбаев – самый достойный.

- А про вас говорили, что вам он предлагал быть вице-президентом Советского Союза.

- Нет, вот это миф. Видимо, он возник таким образом. 19 августа я выступил против ГКЧП, а 26 августа был внеочередной Верховный совет. Первым уже от России говорил Руслан Хасбулатов. И Михаил Сергеевич подчеркнул, что вот Аскар Акаев был одним из немногих, кто выступил против ГКЧП, поддержал законную власть, давайте ему дадим слово. Я говорил вторым. Третьим – Анатолий Собчак. А потом в перерыве за чаем как-то так сложилось, что мы оказались рядом – Михаил Сергеевич, Анатолий Собчак и я. С Собчаком мы тоже дружили через межрегиональную группу. К тому же я ленинградец, он ко мне хорошо относился. И Собчак говорит: "Михаил Сергеевич, вот видите, Аскар Акаевич такой талантливый, способный, он прошел нашу школу здесь. Чего ему делать там в республике? Ему бы надо сейчас на союзном уровне где-то предоставить поле деятельности". Михаил Сергеевич отвечает: "Конечно, конечно, мы можем подумать, если он хочет". А я говорю: "Я только-только избрался президентом, я крайне благодарен, но я лучше поработаю там". Там был круг из нескольких человек, и все это разнеслось. Но это была только фраза Собчака. Он просто из симпатии ко мне решил, что пора Акаеву на общесоюзный уровень.

- Ошские события считались одним из ключевых событий, которые подтолкнули Советский Союз к развалу. Хотя называют разные причины – неспособность выдержать гонку вооружений и военный паритет с Америкой, падение цен на нефть в 80-е годы.

- Да, падение цен на нефть – одна из основных причин, конечно.

- Война в Афганистане, катастрофа в Чернобыле и ее последствия.

- Совершенно верно. Еще Спитакское землетрясение. Я был там в командировке. Это ужасно. А потом и этнические конфликты – Карабах, Абхазия, Ферганские события в Узбекистане, Ош. Я считаю, тотально не везло Михаилу Сергеевичу.

Разрушенные кварталы Узгена, 1990 год. Петрийчук Е. / ИТАР-ТАСС

Разрушенные кварталы Узгена, 1990 год. Петрийчук Е. / ИТАР-ТАСС

 

- Но Ошские события были катализатором всех дальнейших событий в Кыргызстане.

- Да, совершенно верно. Три тысячи человек погибло. Ош, Узген, Ноокат – вся Ошская область.

- Вы пытались анализировать, почему произошел Ош? Почему раньше этого не было, а произошло тогда, когда начала слабеть центральная власть?

- Знаете, я лично не вдавался в это. Я все силы бросил на то, чтобы ликвидировать последствия Ошской трагедии.

Огромную роль сыграли в этом и Михаил Сергеевич, и Чингиз Айтматов, и Каримов. Он приезжал в Ош регулярно до 1997 года, и если на юге среди узбеков было спросить тогда, кто их президент, они говорили – Каримов. В Кыргызстане у него был среди них потрясающий авторитет. Только после 1998 года узбеки в КР стали говорить, что, нет, наш президент все-таки Акаев… А тогда я его сам приглашал: "Ислам-акя, надо приехать в Ош".

 

Меня постоянно критиковали, что я к нему обращаюсь. Ну а что, мы тут на востоке, я младше, разница велика, он мудрый человек, почему нет? Я до сих пор к нему испытываю уважение. И когда мы вместе с ним в Оше выходили к узбекам, вы можете себе представить, они сразу снимали все вопросы, все притязания… Когда это случилось впервые, мы вместе с Каримовым вышли к ним – собралось 100 тысяч узбеков, и Каримов сказал: "Вот мой друг искренне хочет, чтобы здесь все было спокойно…" И они хором ответили: "Все, мы поддержим Акаева".

- В середине 1990-х я ездил из Бишкека до Торугарта на китайско-кыргызской границе, проезжали через Нарын. Сопровождавший меня майор-таможенник спросил: "Скажите, а вы знакомы с Каримовым, президентом Узбекистана?" Я ответил: "Ну да, знаком". "А вы видели его сами, лично?" "Видел не раз, встречался", – отвечаю. "Да, – говорит он, – вот бы нам такого президента!"

- Я же говорю. Тогда на юге Кыргызстана всюду, особенно в узбекской части, спроси: "Кто ваш президент?" Ответят: "Каримов". Меня признали уже только к концу 1990-х, когда мы там открыли узбекские университеты.

- Но все равно отношения с Ташкентом, с Каримовым складывались тяжело.

- Нет, у меня всегда были хорошие отношения.

- А когда были проблемы с поставками узбекского газа в Кыргызстан?

- Нет, вы знаете, я получал самый дешевый газ в Средней Азии – 42 доллара за тысячу кубометров. Причем я был единственный, кому Ислам-акя разрешал 50% товарного покрытия. То есть мы платили 21 доллар.

- А чем вы расплачивались в качестве бартера?

- Электроэнергией. Мы тогда экспортировали много электроэнергии.

 

Вы знаете, я считаю, что колоссальная ошибка [Алмазбека] Атамбаева в том, что он испортил личные отношения с Каримовым. Что я делал? Я каждую осень в конце августа или в сентябре звонил Ислам-акя: "Ислам-акя, хочу приехать, навестить вас, обсудить вопросы". Я всегда приезжал.

 

- И он знал, зачем вы приезжаете.

- Да, приезжаю, мы решаем вопросы. И никаких перебоев, никогда у нас этих проблем не было. Все проблемы с газом начались после меня. В мой период никогда таких проблем не было. Я получал самый дешевый газ. Самый дорогой, вы помните, получал [Эмомали] Рахмон (президент Таджмкистана – Slon).

- Ну, это отдельная история – отношения между Душанбе и Ташкентом.

- Я всегда исходил из того, что соседей и родителей не выбирают. Поэтому прежде всего я строил добрые отношения с соседями – с Ислам-акя, с Рахмоном у меня отношения хорошие были, я ему много помогал в трудные годы, с Сапармуратом Атаевичем (Ниязов, бывший президент Туркменистана, ныне покойный – Slon) у меня еще лучше отношения были, потому что мы оба учились в Ленинграде. Два наших старших лидера – (Каримов и Назарбаев – Slon) как-то подтрунивали над ним, называли его шутя "наш Супермурат". А я всегда был к нему вежлив, и поэтому он ко мне тоже относился по-доброму. То есть у меня с соседями, включая Китай, всегда были хорошие отношения.

Нурсултан Назарбаев, Сапармурат Ниязов, Ислам Каримов и Аскар Акаев на совещание глав государств и правительств тюркоязычных стран, 1993 год. Александр Поляков / РИА Новости

Нурсултан Назарбаев, Сапармурат Ниязов, Ислам Каримов и Аскар Акаев на совещание глав государств и правительств тюркоязычных стран, 1993 год. Александр Поляков / РИА Новости

 

- Вы математик, занимались математическими моделями. Вам вообще как аналитику могла прийти в голову мысль, что ход событий в конце 80-х годов вел к развалу Советского Союза?

- Категорически нет. Я вообще-то советский человек. И сегодня по своему менталитету остаюсь им. Поэтому, конечно, я не допускал и мысли. Но я вам скажу две вещи, которые у меня даже вызывали возмущение, хотя к этим людям я питал огромное уважение и симпатию. Первое. Моим учителем был академик Денисюк – великий ученый, изобретатель трехмерной голографии. Он не получил Нобелевскую только из-за того, что все его труды были засекречены. А я диссертацию писал как раз по оптико-электронным методам хранения и обработки информации – голографическому распознаванию. Он много раз приезжал в Кыргызстан, любил походы, мы путешествовали по горам, с женой, с детьми. И, знаете, в конце 70-х он говорил, что этой стране долго не жить, еще 10–15 лет – и Советский Союза потерпит крах. Я говорил: "Юрий Николаевич, ради бога, чтобы больше нас никто не слышал, вы что, нас за вас сейчас лишат гражданства и выселят". Денисюк был гений, но он был очень критически настроен к советской власти, был обижен на нее за то, что Нобелевскую премию за изобретение голографии получил другой физик – Габор за более простой вариант. Мы это понимали. И второе – я в Ленинграде ходил на лекции Гумилева, слушал его историю гуннов, историю древних тюрков… И Гумилев рассказывал на одной из лекций, что, по его теории, где-то лет через 10–15 придет конец стране. Хоть это и больно мне, говорил, я же евразиец! Вот два человека, которые, я слышал сам, буквально предсказывали конец советского государства. Это потрясающе! Но лично я был против.

- Когда в 1990 году вы стали президентом еще советской Киргизии, как вы видели свою задачу в этот момент? Просто укрепить власть? Ведь вы же еще тогда оппонировали компартии.

- К тому времени у меня было четкое видение того, куда вести страну, какие реформы в экономике осуществлять. Политически у меня не было видения, может быть, многое я, действительно, делал не так. Я даже партию свою не создал – в те годы можно было создать партию, которая могла бы меня потом защитить. Но, что касается экономики, у меня была хорошая программа. Потому что в Верховном совете еще в Москве я сразу записался в комитет по экономическим реформам, понимая, что это главное на данном этапе. И я трудился: днем – в Верховном совете, а вечером и ночью штудировал Шумпетера, Кейнса – всех. И работал в комитете, который возглавляли академик Богомолов – царство ему небесное, он недавно ушел, и Павел Бунич – выдающийся был экономист, я, можно сказать, прошел его школу. И там была железная литовская леди Казимира Прунскене. Я ее слушал, как они в Литве размышляют о реформах. Среди советских экономистов было мало тех, кто владел именно рыночной экономикой. Я прочитал тогда – мы же аграрная все-таки республика – как делать земельную реформу. Изучил труды Александра Чаянова – его, вы же знаете, расстреляли в 30-е, и не провели в СССР эти реформы. А я потом провел. Сначала мы – в Кыргызстане, а потом – Армения.

- В каком году?

- Это были 1992–1993 годы. Но сначала нужно было укрепить власть, выдержать схватку с компартией – тогда она у нас была мощная. Они даже в августе во время ГКЧП радовались, пили шампанское, говорили, наконец-то крышка Акаеву, сейчас избавимся от него, писали ГКЧП на меня доносы. И только потом мы приступили к реформам. Первая была монетарная – мы первыми ввели свою валюту, еще до России. Я понимал, что Россия рано или поздно отключит нас от рублевой зоны. И я опередил. Поэтому и выиграл. Ельцин был очень на меня сердит за это – но потом это прошло. Кыргызский сом был введен 10 мая 1993 года – к этому времени у меня были отпечатаны все банкноты. Помните золотое дело? В Кыргызстане было золотое месторождение, и там был маленький золоторудный комбинат. У нас оставалось примерно 1,5 тонны золота, но не аффинированного. Аффинаж осуществляли в Новосибирске. Что я делаю? Я эти 1,5 тонны перевожу в Швейцарию. Там делаем аффинаж, закладываем в швейцарский банк UBS. В парламенте это дело раскрутили: почему в Швейцарию, Акаев на себя записал. А мне нужна была валюта, чтобы отпечатать банкноты в Лондоне – это дорогое и непростое удовольствие. Там мы все просчитали и уже к концу 1992 – началу 1993 года несколькими рейсами завезли банкноты. Хранили это все в тайне. Я ждал удобного момента ввести валюту.

- Тогда за 4 сома, я помню, изначально давали доллар.

- И сом в Средней Азии ходил почти как доллар.

- Некоторое время была твердая кыргызская валюта.

- Да, и долго оставалась. С ее помощью мы побороли инфляцию, а соседи колоссально проиграли, потому что туда сбросили рубли, которые в России обесценились после реформы. Помню, через месяц после того, как мы ввели сом, в июне, мы собирались в Ташкенте, и там Борис Николаевич как раз выразил мне свое возмущение. Ну, а что мне сказать? Я говорю: "Виноват, Борис Николаевич", с повинной головой – хотите отсекать, секите. Не могу же я сказать – а вот вы сейчас проведете реформу, и мы потеряем. И два соседа (Каримов и Назарбаев – Slon) мне говорят: "Слушай, ты что делаешь? Ты сам себе подписал приговор, осенью будешь ходить с протянутой рукой, все, твоя карьера закончена". А вышло наоборот. Как раз через месяц в июле или в августе Россия провела деноминацию, и все старые рубли выбросили в Казахстане, Узбекистане. Конечно, соседи после этого начали винить меня: "Вот ты такой нехороший, нам не сказал. А Борис Николаевич относится к тебе хорошо. Он, наверное, тебя предупредил. Вы с ним вместе все решили, а нам не сказали". Я отвечаю: "Ничего подобного, я вам говорил, вы же не прислушались".

Теперь по сельскому хозяйству – в чем заключалась реформа? Два этапа, по Чаянову. В первую очередь мы приняли закон о фермерских хозяйствах – первые ввели частную собственность на землю. И всю землю раздали – ну, успели значительную часть. А в Чуйской долине мне помешал своим авторитетом [Алас] Джумагулов, он был тогда премьером: "Здесь крепкие хозяйства, нельзя дробить". А потом, как их у нас называют, красные директора разобрали самые лучшие земли, технику. А вот на юге, в Нарыне, в Таласе, на Иссык-Куле – везде мы успели и скот, и земли поделить. Там сами сельчане собирались на сход и все это утверждали: этому столько, этому столько.

- А это сработало?

- Сработало, благодаря этому Кыргызстан, можно сказать, выжил. И самое главное – мы же дали землю всем – и узбекам нашим, это сплотило нас! Знаете, на юге выстраивались очереди по тысяче человек из узбекских селений, которые хотели поработать на наших землях. И наши фермеры, крестьяне просто нанимали на каждый день, на сезон.

- Вашим союзником против компартии тогда было Демократическое движение Кыргызстана (ДДК). С его помощью вы смогли побить коммунистов так, что на некоторое время компартия даже была запрещена, но потом вы вынуждены были разрешить ее деятельность без права на старый, советский бренд.

- Да, совершенно верно.

- Это тоже особенность Кыргызстана, где демократическое движение ставило целью только победу над коммунистами, в отличие от народных фронтов в других республиках, требовавших самоопределения или даже государственной независимости.

- Да, и когда коммунисты ушли из политического поля, движение тоже ушло. Ну а потом я все же привлек всех лидеров ДДК во власть – как на местах, так и на центральном уровне. Они были во власти, поэтому у них обид не было. В отличие от Эмомали Рахмона (президента Таджикистана – Slon) я всех лидеров привлекал. Другое дело, что кто-то из них потом уходил в оппозицию, был недоволен и так далее.

- Тогда вы с ними умели договариваться?

- Договаривался, да. Вы знаете, и с первым, как у нас его называют, легендарным парламентом, который меня избрал президентом. Я считаю, что я работал с ним очень добросовестно. Почти каждый день с утра приходил в парламент и сидел, отвечал на все вопросы. Я считал, что это главный мой долг – поддерживать согласие в парламенте, чтобы там не назревало переворотов и прочего. Почему? Потому что, вы помните, в центре парламенте сидели два бывших генсека – [Турдакун] Усубалиев и Масалиев. Все депутаты – их воспитанники. Можете себе представить? Масалиев категорически меня не воспринимал, считал, что я выскочка, надо убрать. Усубалиев тоже с холодком относился. Потом он ко мне начал питать симпатию и поддерживать. Но что я сделал? Я ни разу не позволил никому из властных бросать камни в прошлое и в этих двух аксакалов. Я вернул им дачи, выделил обоим автомашины. Масалиев как меня всю жизнь критиковал, так и ушел с критикой. А Усубалиев повернулся. Может быть, от того, что я очень внимательно относился к нему. Потом отметили то ли 90-летие, то ли 80-летие. Я впервые ему вручил "героя". Ему было приятно. И, действительно, он этого заслуживал.

- А почему у вас не получилась декоммунизация? Ведь вы одна из немногих республик, где запрет на деятельность компартии был проведен законодательным образом.

- Законодательным – нет. Только моим указом после ГКЧП, а потом я сам же его и отменил. Признал, что это была ошибка.

- Вы не хотели охоты за ведьмами?

- Я просто поддался давлению окружения. Юристы мне говорили, что вот, удобный момент, надо закрыть. Я не знаю, какова сейчас судьба компартии… Нет, нет, это была ошибка.

- ГКЧП – очень важный момент в истории Кыргызстана, единственной стране в Центральной Азии, которая категорически не подчинилась его указам. Как я понимаю, в этом была заслуга Феликса Кулова, который повел себя тогда достаточно решительно (по итогам "тюльпановой революции" 2005 года стал премьером КР, через год был смещен с этой должности президентом – Slon)

– Очень решительно. Достойный генерал. Да.

- В своих воспоминаниях он пишет, что ему звонил командующий Среднеазиатским округом, угрожал…

- И ему звонил, и мне звонил, говорил, что они введут танки, если мы будем делать не то…

- И командующий Панфиловской дивизией звонил.

- Совершенно верно, одна из ее частей дислоцировалась под Бишкеком.

- А Варенников тоже звонил?

- Нет, Варенников (генерал Валентин Варенников, фигурант дела ГКЧП – Slon) к нам не приезжал. Он командовал сухопутными войсками СССР и ездил тогда к Леониду Кравчуку. Я вам должен сказать, что у меня были прекрасные отношения с Михаилом Сергеевичем Горбачевым и Борисом Николаевичем Ельциным. Фактически я обязан Горбачеву тем, что стал политическим лидером. Я все-таки был профессиональным научным работником. И он ко мне относился по-доброму. И даже в 1990 году, вы знаете, он меня направил с посланием к Бушу. Почему-то из всех президентов он доверил это мне. И я поехал в Вашингтон.

Аскар Акаев и Михаил Горбачев в президиуме съезда народных депутатов СССР, 1990 год. Сергей Гунеев / РИА Новости

Аскар Акаев и Михаил Горбачев в президиуме съезда народных депутатов СССР, 1990 год. Сергей Гунеев / РИА Новости

 

- Вы тогда уже были президентом Кыргызстана?

- Да, это было поздней осенью 1990 года. Меня пригласил Горбачев и сказал: "Я хочу вам дать поручение съездить в США. Вы одно из новых лиц нового Союза, поэтому я хочу, чтобы вы съездили". И Буш-старший меня принимал в Овальном зале. Я ему вручил послание Горбачева – тот просил помочь с кредитами Запада, экономическая ситуация была страшная. И другие президенты, в общем-то, потом мне завидовали: "Почему это вдруг ты, любимчик?"

Буш меня тепло принимал. Представляете, президента маленькой Кыргызской республики в Овальном зале! Но, тем не менее, кредитов не дал. И последний визит, между прочим, Михаила Сергеевича Горбачева был в Кыргызстан в ноябре 1991-го, перед подписанием уже нового, ослабленного союзного договора, уже после путча, когда не было ни слова ни о какой конфедерации. Михаил Сергеевич боролся просто за номинальное место президента, чтобы хоть символически сохранить Союз. И когда мы закончили работать в начале 20-х чисел ноября, он подозвал меня: "Аскар, я много слышал, что у тебя успешно идет земельная реформа…" А мы тогда как раз были передовиками, появились фермерские хозяйства, преуспевали… И вот он приехал познакомиться. Говорил, этот опыт надо передавать. Ну, я понял, что ему просто надо было развеяться. Видимо, учитывая свою симпатию к Айтматову, он избрал для этого Кыргызстан. Пробыл целый день, посмотрел на месте первые фермерские хозяйства – там уже появились дома двухэтажные, фермы хорошие – и довольный улетел. То есть у меня с ним всегда сохранялись добрые отношения. А с Борисом Николаевичем у нас дружба началась через межрегиональную группу. И потом он первый визит после избрания президентом, после инаугурации, тоже к нам совершил. 22 июля 1991 года. Это очень обидело соседей. А когда они сказали: "Борис Николаевич, как же так? Обычно президент России начинал с Киева или, по крайней мере, с Ташкента, Алма-Аты. А вы поехали куда-то в захолустье", он ответил: "А знаете, вы не обижайтесь. Когда мне было трудно в 1990 году в парламенте, меня единственный Акаев и поддерживал".

Потом, 22 июля, ровно за месяц до ГКЧП у нас с Ельциным был очень откровенный разговор. Борис Николаевич говорит: "Аскар, нам рано успокаиваться. Ты знаешь, вокруг Михаила Сергеевича собрались такие силы – это КГБ, это другие силовики, которые хотят переворота". И мы договорились, что мы будем поддерживать друг друга. Но что я мог? Моя поддержка могла быть только моральной. И еще один факт. 16 августа, за три дня до путча, мне звонит из Фороса Михаил Сергеевич: "Аскар, как настроение?" Говорю, все уже, Михаил Сергеевич, самолет готов, я 19-го вылетаю на подписание договора. А он еще спрашивает: "Аскар, а как там твои соседи?" Я говорю: "Вот я говорил с Назарбаевым. Все настроены позитивно, все мы 19-го летим". Он: "Ну вот, встретимся в Москве, подпишем договор, и пойдет у нас новая жизнь, полегчает". Он был очень оптимистично настроен. И когда объявили 19-го, что он болен, я сразу, конечно, понял, что это переворот. И я помню разговор с Ельциным, что силовики только и ждут момента. Конечно, тут не надо быть разведчиком или контрразведчиком. И поэтому я считал своим долгом поддержать Горбачева и поддержать Ельцина.

- А как вы вообще встретили беловежские соглашения? Как узнали про них, и какая у вас была реакция?

- Вы знаете, за неделю до беловежских событий я общался с Борисом Николаевичем, рассказывал, что приезжал Михаил Сергеевич. Он мне сказал: "Вот мы тоже собираемся, лидеры трех республик, чтобы согласовать позиции по договору". Я не подозревал. Я думал, что, наверное, как раз они трое и были против центра. Они были за ССГ, потому что это была их формулировка – Союз суверенных государств. Ну а где Союз суверенных государств, там уже нет места центру. Поэтому все время Горбачев боролся, чтобы называть не Союз суверенных государств, а Союз демократических суверенных государств. Демократических. То есть когда есть демократия – значит, есть хотя бы номинальное место центру.

- А в первом варианте договора, который собирались подписать 20 августа?

- Потрясающий документ был выработан. Мы же всю весну работали, и там все было замечательно. Союз сохранялся на конфедеративной основе. Лидеры республик получали все, что хотели – экономическую и, самое главное, кадровую самостоятельность. Их всех волновал кадровый вопрос: "Мы не хотим ездить согласовывать, отдайте все кадры нам". Михаил Сергеевич согласился: "Ради бога. Берите, назначайте".

- Но шесть республик не участвовали в Новоогаревском процессе.

- Этого я не помню. Прибалтов не было точно. Иногда говорят еще про Кравчука, но я свидетельствую: Кравчук лично был готов подписать этот документ. Это уже потом, после ГКЧП он сказал: "Нет, теперь надо просить разрешения украинского народа" – и объявил референдум 1 декабря. ГКЧП, конечно, похоронил Союз. Вот я одного не понимаю и не спросил Михаила Сергеевича – почему он отложил на август подписание договора. Ведь мы закончили в июле – надо было сразу же созывать внеочередной Верховный совет, перед этим торжественно подписать, а потом ехать отдыхать. Он зря тянул этот месяц, я считаю.

- Паузу взял. То есть вы ни в коем случае не подозреваете его в каком-то сговоре с ГКЧП? И фальши в его разговоре с вами 16 августа вы тоже не почувствовали?

- Нет. Я анализировал эту ситуацию. В союзном договоре больше всех был заинтересован Михаил Сергеевич, потому что сохранял себя только с этим союзным договором.

- И накануне Беловежья в разговоре с Ельциным тоже не почувствовали, что там что-то готовится?

- Нет, не почувствовал.

- То есть это все-таки был экспромт со стороны команды Бориса Николаевича? Шушкевич рассказывал, что они приехали, сели разговаривать, Бурбулис предложил подписать формулировку, согласно которой СССР как геополитическая реальность прекращает свое существование. И Шушкевич сказал первым, что он готов. После этого уже выступил Ельцин. То есть если была какая-то сценарная разработка, то она стала достаточно неожиданной для Шушкевича.

- Вполне возможно, они говорят, что эта идея пришла спонтанно, там, на месте.

- Вы с Горбачевым потом, после декабря 1991-го, встречались?

- Да, в 1994 году я пригласил Михаила Сергеевича к нам. Айтматов обратился ко мне с предложением провести еще один Иссык-Кульский форум, пригласить туда нобелевских лауреатов, ему нужна была поддержка для получения Нобелевской премии. Михаил Сергеевич приехал, мы провели форум, а потом они с Чингизом Айтматовым поехали на Иссык-Куль, отдохнули там неделю. Я, естественно, принимал Михаила Сергеевича со всеми почестями. Хотя меня наши тоже критиковали, мол, зачем это все нужно, Горбачев угробил СССР и так далее. Но я восточный человек, всегда тепло встречал, тепло провожал…

А через месяц-другой был саммит СНГ, сейчас уже не помню где… Стоят там в центре Борис Николаевич, Назарбаев – ну, по рангу все – Каримов, Рахмон. И я подхожу к каждому – кто-то обнимает, кто-то просто жмет руку. Подхожу к Борису Николаевичу, он руки не подает. Я сразу смекнул, в чем дело. Ну а потом вечерком я говорю: "Борис Николаевич, он же пенсионер. Ну, провели Иссык-Кульский форум. Я, конечно, встречал его… Помните, когда он был президентом, я же вас поддерживал, выступал в Верховном совете". Все равно он был обижен. Но потом, когда он сам стал пенсионером, отдыхал только у нас на Иссык-Куле каждый год, три года подряд приезжал. На третий год как-то сидим, по бокалу винца выпили. Он говорит: "Да, вот тогда, Аскар, ты был прав, я тогда зря тебя укорял по поводу Горбачева. Вот видишь, теперь я пенсионер, и я приезжаю к тебе". Я говорю: "Вы что, Борис Николаевич, это вы всегда были правы. Это только Егор Лигачев говорил: "Борис, ты не прав"".

Борис Ельцин во время официального визита в Кыргызстан, 1991 год. В. Чистяков / РИА Новости

Борис Ельцин во время официального визита в Кыргызстан, 1991 год. В. Чистяков / РИА Новости

 

- А что за история была легендарная, которую часто вспоминают – что он якобы играл деревянными ложками у вас на голове? Это что?

- Да ну что вы! Это выдумки какие-то. Борис Николаевич никогда себе ничего подобного не позволял. Я должен сказать, что он, наверное, чувствовал какую-то свою долю вины за распад СССР. Но что касается СНГ, я считаю, что в укреплении СНГ он сыграл ключевую роль. Он всегда относился очень внимательно, выслушивал все проблемы, старался помочь, поддержать. Никогда – я вот вспоминаю – никогда он никого не обидел. Словом даже, взглядом. Всегда шел на компромиссы.

Когда Союз развалился, заказы прекратились, промышленность остановилась, было страшно. Мне казалось, что в составе большого могучего государства все-таки уютнее, комфортнее. Поэтому я старался держать наилучшие отношения с Россией, и лозунг мой был, помните: "Россия дана нам богом и историей". С Борисом Николаевичем мы открыли Славянский университет. Кстати, это лучший университет сейчас.

 

Zanoza.kg

Поделиться сообщением


Ссылка на сообщение
Поделиться на других сайтах

Создайте аккаунт или войдите для комментирования

Вы должны быть пользователем, чтобы оставить комментарий

Создать аккаунт

Зарегистрируйтесь для получения аккаунта. Это просто!

Зарегистрировать аккаунт

Войти

Уже зарегистрированы? Войдите здесь.

Войти сейчас