Мне сказали, что я Жаныбеку никто, — исповедь девушки, у которой убили мужа

[Danya 29]

26-летняя кыргызстанка сжимала в руках банку с бульоном, стоя в коридоре реанимации. Мимо нее провезли каталку с очередным покойным: кто-то не пережил операцию. "Жаник, пожалуйста, только живи!" — молилась про себя девушка.

Каждый житель Кыргызстана хоть раз в жизни слышал голос Алины Баженовой — редактора и ведущей радиостанции "Европа плюс". За свою двенадцатилетнюю карьеру на радио она дала кучу интервью журналистам. Вот только девушка редко рассказывает о том, что произошло осенью 2011 года.

Я долго думала, стоит ли лезть с нестерильными вопросами в ее рану? И все-таки залезла. Ну сколько в Кыргызстане молодых и горячих парней, которые не прочь помахать кулаками в уличной драке! Пусть знают, какие последствия могут быть…

— Алина, расскажите о своем детстве.

— Я родилась в городе Майлуу-Суу Джалал-Абадской области. Родители работали на местном электроламповом заводе. Я в семье была старшей из пятерых детей. Словно третий родитель заботилась о четырех братишках и сестренках.
Первые деньги заработала в 6 лет: вместе с братиком продавала семечки. Помню, как мама жарила их в духовке, а потом пересыпала в большой таз. Мы ждали, пока рабочие пойдут со смены домой, и продавали им семечки: стакан стоил 50 тыйынов, рюмка — 20.

В день я могла заработать 20 сомов. По тем временам просто огромные деньжищи! Пока все не продадим, домой не возвращались.

— Как ваша семья переехала в Бишкек?

— А я одна переехала! Мне исполнилось 18 лет, я окончила школу с красным аттестатом. С одноклассниками мы целой толпой рванули в Бишкек. Тут я поступила в Кыргызский национальный университет.

Первые три года жизни в столице мечтала вернуться. Все изменил случай: я выступала с докладом на политическую тему. Шел 2006 год, мы обсуждали "тюльпановую" революцию, во время которой был изгнан Аскар Акаев.

На обсуждении сидел продюсер радио "21 век" КТРК. Он оставил визитку: "Приходи, нам нужны молодые кадры, свежая кровь". Так я стала радиоведущей. Возвращаться в Майлуу-Суу резко расхотелось.

— Много ошибок сделали по неопытности?

— Был один момент. Дочь Аскара Акаева — Бермет выпустила книгу о революции 2005 года. Тогда СМИ вообще не говорили о бывшем президенте, нельзя было.

А я откуда знала эти тонкости? Написала новость, и она несколько раз вышла в эфир. Редактор не уследил. Скандал был грандиозный! Меня вызвали на ковер: ну кто мне, девочке-соплячке, позволил написать такое?!

Как ни странно, после этого меня заметили. Хотели, чтобы я стала полноценным политическим журналистом. Я тогда твердо решила для себя: не хочу туда! Лучше уж буду развлекать народ. Так в 2007 году написала заявление об увольнении.

— Почему пошли устраиваться в "Европу плюс"?

— Еще в Майлуу-Суу я постоянно слушала эту радиостанцию. Старалась читать тексты, как их диджеи, записывала голос на кассету. Это была моя давняя мечта.

Меня взяли не сразу. Я пошла туда в июне, когда шел ремонт, а половина редакции была в отпуске. Оставила анкету, но мне не перезвонили.

Я не унималась. Как-то мне ответили: "Девушка, если вам не звонят, значит, вы не подходите!". Я возмутилась: "Вы не можете это решить, даже не послушав мой голос!".

Через несколько месяцев мне все-таки назначили прослушивание. Я записала два текста. Именно тогда меня услышал президент нашего холдинга. Он сказал: "Возьмите девочку".

— И, конечно, у вас были курьезные случаи…

— Конечно! Например, свет могли отключить во время выпуска новостей. То есть ты рассказываешь, например, про визит президента, а у тебя монитор гаснет.

Однажды к нам приехала группа "Серебро". Девчонки оказались очень веселыми, Ольга Серябкина так вообще зажигалочка.

И вот прямой эфир, я беру у них интервью. Во время перерыва по радио крутят песню, а мы в студии продолжаем говорить. Обсуждаем очень неэфирные вещи! Например, я спрашивала, будем ли мы принимать звонки или хватит уже. И тут приходит СМС от слушателя: "Алина, а мы вас слышим". Оказалось, я забыла выключить микрофоны…

— А слушатели странные были?

— Всегда есть люди, которые могут ввести в ступор. Один слушатель выигрывал все наши призы — сувенирные футболки, рюкзаки, чашки. Потом мы выяснили, что он их продавал.

Но все равно мы очень любим своих радиослушателей. Однажды нас попросили передать Насте с экономического факультета КРСУ зайти в одну из аудиторий. Там молодой человек сделал ей предложение!

— Часто ли вас узнают по голосу?

— Бывает. Как-то раз я пошла на Орто-Сайский рынок носки купить. Тогда я была не Алиной Баженовой, а самой настоящей Айжан Кулибаевой — это мое настоящее имя. То есть растрепанная, без капли макияжа, в уггах.

Зашла в контейнер, выбираю носки. Продавщица услышала, что я хочу, посмотрела на меня в упор и спросила: "Вы случаем не на радио работаете?". Мне стало неловко, что я в таком виде! Но мы очень весело пообщались, мне даже сделали скидку.

Люди подходят, обнимают. Иногда думаю: ну чем я заслуживаю такую любовь? Видимо, мой эфирный образ им очень близок. Правда, многие почему-то представляют меня блондинкой.

Редактор и ведущая радиостанции Европа плюс Алина Баженова

— Я хочу перейти к сложной для вас теме. Как начиналась ваша с мужем история любви?

— Это было так давно… Жаныбек — первый человек, которого я встретила, когда пришла устраиваться в "21 век". Его попросили меня встретить. "Это ты пришла устраиваться на работу? Ну пойдем", — он прохладно на меня взглянул.

Мы были молодыми: ему исполнилось 18, мне — 20. Он работал звукорежиссером на КТРК. Приехал из Нарына, но разругался с родными и стал жить в комнатке рядом со студией. Идти ему было некуда.

Он все время писал музыку, подрабатывал диджеем. Как-то раз предложил научить меня работе за пультом. Неожиданно у нас закрутился роман.

Я уговорила подругу, с которой снимала квартиру, чтобы Жаныбек жил с нами: идти-то ему было некуда. Так мы и жили втроем. Я этот факт долго скрывала от родителей.

Потом к нам приехала погостить его старшая сестра. Когда-то она заменила ему маму, которая давно умерла. Я всячески хотела угодить ей, но она меня не приняла — как это я могу быть на два года старше?

Мы стали часто ругаться, и в какой-то момент Жаныбек собрал вещи и ушел. Я думала, моя жизнь закончилась. Это же мой первый парень, моя любовь! Я сильно похудела, горевала полгода…
Потом боль ушла. Я ж молодая, красивая, еще обязательно встречу свою любовь! И тут он снова появился в моей жизни: "Прости меня, я тебя люблю!". Но я даже слушать не хотела: где же ты был, пока я так страдала? Иди, живи с сестрой!

В итоге он наглотался таблеток и попал в больницу. Мне позвонила его сестра: "Пожалуйста, будь с ним вместе!".

Когда он выписался из больницы, пригласил меня в кафе. Там все честно выложил: "Я без тебя не могу. Встречался с одной девушкой, потом с другой. А еще сестра познакомила с третьей. Но они все не то! Я тебя люблю". Искренне еще так.

А я смотрю на него и понимаю — вот он, мой родной человек, моя душа. Но обида-то осталась… Мы вышли на улицу, красиво падал снег… Вдруг Жаныбек встает на колени и выпаливает: "Я тебе стиральную машину куплю! Только вернись". Я опешила: "Быстро встань, дурак, что ли!".

Он даже предложение не делал, нам это не нужно было. Просто поставил перед фактом: "Мы женимся". Нам сделали нике, мы закатили той. В загс так и не сходили. А куда торопиться? Впереди же вся жизнь.

Детей не успели родить, хотя долго были вместе: с 2006-го по 2011 год. Счастливое было время…

— Вы помните тот октябрьский день 2011 года?

— Он навсегда врезался в мою память. В ту ночь муж работал в ночном клубе, что на пересечении улиц Абдрахманова и Токтогула. Как потом расскажут свидетели, Жаныбек вышел на улицу и увидел, как спортсмен разбил таксисту шашку.

Жаныбек попытался его утихомирить: "Байке, зачем вы так, ему же еще семью кормить". Тот разозлился: "Ты чо, такой деловой? Ну-ка, иди сюда!". Жаник был худенький, щупленький такой, он и мухи бы не обидел. Убийца взял его на прогиб и несколько раз ударил головой об асфальт.

…Мне позвонила его сестра: "Приезжай срочно, Жаныбека избили". Что? Как? Где? Я нашла его в Национальном госпитале, у него вся голова была в гематомах. Он как-то странно смотрел на меня и очень медленно отвечал на вопросы.

Мы сделали МРТ. Врач взглянул на снимок и сказал: "Все нормально, езжайте домой". Мы и поехали.

Дома Жаныбек лежал и вел себя очень странно. К вечеру ему стало совсем плохо. Мы помчались в больницу.

Нейрохирург, взглянув на утренний снимок, встревоженно спросил: "Когда вы его сделали? Кто-то из врачей его уже видел?". Оказалось, у него уже тогда начался отек мозга, а к тому времени он почти не помещался в черепную коробку…
Жаныбека экстренно прооперировали. Сделали трепанацию, удалили часть пораженного мозга. Родственникам сразу сказали, что он может не выжить, а я даже не думала, чем это может закончиться…

Реанимация при нейрохирургии — это страшно. Там каждый день умирают люди. Помню, как стояла с бульончиком, а мимо провозили каталки с умершими. Еще час назад они жили, а сейчас их уже нет… Я тогда молилась про себя: "Жаныбек, пожалуйста, только живи! Живи!".

Я вела себя, как зомби: милиция, родственники обвиняемого, врачи. Иногда муж приходил в себя. Один глаз не открывался, он не разговаривал, ел через трубочку.

— Как врачи вам сказали, что все кончено?

— Мне никто так и не сказал. К тому времени Жаник пролежал в больнице 21 день. После второй операции у него упало давление. Меня к нему уже не пускали. Приехал папа: "Доченька, ты его мучаешь своими слезами. Поехали домой. Мы ему токочи испечем, помолимся за него".

Папа потом рассказывал, что я начала петь. Но я не помню… У меня было странное состояние. Мы приехали в нашу с Жаныбеком однокомнатную квартиру. Я села в зале, а на кухне ходили люди. Много людей…

Потом все они зашли в комнату. Зачем вы все здесь? А что, Жаныбек один там остался? Ко мне подошел папа: "Доченька, нет больше Жаныбека". Он плакал.

Меня крепко обняла его сестра. Я не понимала, что происходит. Кричала: "Он там лежит, ему холодно! Мне надо его разбудить, он должен проснуться".

Приехала "скорая", вкололи мне что-то. Ночью его душа пришла ко мне. Он сел справа от меня, был в какой-то желтой дымке.

"Девочка моя, отпусти меня, мне трудно. Мне надо уйти", — сказал он. Я сначала не соглашалась, а потом ответила: "Прощай. Иди".

Многие потом говорили, что это мне привиделось. Нет, я точно видела Жаныбека. В книге гипнотерапевта Майкла Ньютона описан такой же случай. Та же желтая дымка…

— Вас грела мысль, что вы отомстите за мужа?

— Да. Мы проводили митинги, ходили в Генпрокуратуру, слали письма президенту. Нам стали поступать угрозы. Оказалось, мать того спортсмена какая-то судья.

В конце концов его отец сказал: "Все, Жаныбека больше нет. Успокойся. Ты ему вообще никто. Мы все решим сами".

Я тогда разругалась со всеми, кричала: "Вы предатели, вы его просто не любили!". Сердце разрывалось от обиды, ведь наш брак действительно не был оформлен официально. Был бы жив Жаныбек, он бы всем показал!
Потом его отец ходатайствовал, чтобы тому спортсмену смягчили наказание. Обвиняемому грозило 12 лет, он отсидел два. Я поняла многое про нашу систему: как у нас ведется следствие и что значат деньги… Но мне это уже неинтересно.

— Вам по работе нужно быть вечно счастливой. Как вы выходили в эфир после такого горя?

— Бог дает силы. Раньше я не понимала, как можно в юрте плакать над покойником, а потом обсуждать какие-то вещи и смеяться.

Но потом поняла. Мы хоронили Жаныбека в Нарыне, когда стояли ужасные морозы. Оказывается, если сильно плачешь, потом очень хочется смеяться. Организм себя так спасает.

И вот мы сидим в юрте, Жаныбек лежит справа от меня. Завтра мы его похороним. И в какой-то момент мы с его родными стали вспоминать какие-то смешные вещи про него, смеяться.

Через сорок дней после его смерти мне позвонили с работы: "Ничего не знаем, давай, приходи". А как я могу? Я не могу! Но там и слышать об этом не хотели. До радиостанции меня вела сестренка.

Все вокруг хотели меня спасти. Обнять, укутать. Придумывали разные задания, чтобы моя голова всегда была забита делами. Днем-то ничего, а вечером остаешься одна и хочется умереть. Ты просто воешь в подушку и мечтаешь наконец уснуть.

Я долго не могла поверить, что его нет. Искала родное лицо в прохожих… Моя депрессия длилась пять лет.

— Как вы из нее вышли?

— Просто очнулась, поняла, как много прошло времени. Я стала вдовой в 26, а мне-то уже исполнился 31 год. У меня ни ребенка, ни мужа. Стало ясно, что я застыла в своем горе. А ведь небо все еще голубое. Можно дышать и жить.

— У вас есть молодой человек?

— Нет, но есть близкий друг. Нас с ним познакомил Жаныбек. Он, как и другие его друзья, собирал меня по крупицам. Не знаю, смогу ли когда-нибудь всех отблагодарить.

Я все время провожу с другом. Даже его мама говорит: "Уже возраст, решайтесь". Но к чему торопить события? Если должно быть между нами что-то большее, оно обязательно будет!

— Чем вы гордитесь больше всего?

— Своей семьей. Мои родители — простые, кроткие люди. Работяги. Они все время работали, но им удалось воспитать хороших детей. Мы все выросли очень порядочными. И как мама с папой так смогли?

Еще: https://ru.sputnik.kg/society/20180223/1037871004/mne-skazali-chto-ya-zhanybeku-nikto-ispoved-devushki-u-kotoroj-ubili-muzha.html