Чувствовать чужую боль. Рассказ волонтера о Добровольном отряде спасателей

[admin 94]

На их счету десятки спасенных кыргызстанцев. Но волонтеры Добровольного отряда спасателей, как правило, остаются в тени, ограничиваясь публикацией ориентировок и результатов поисков.

Координатор общественного объединения Катерина Клевакова в интервью "24.kg" рассказала, что заставляет людей вступать в поисковый отряд, о том, как искала дочь, о пронизывающем до кончиков пальцев животном страхе и случаях, которые невозможно забыть.

— Кто вы по профессии и что заставило вас заняться поисками без вести пропавших?

— У меня два высших образования — экономическое и техническое. По первому — бухгалтер, по второму — инженер-программист. Всегда работала в небольших коллективах, где каждый отвечал сам за себя. Так, наверное, и выработались качества, которые позволяют мне в поисковом отряде быстро принимать решения, брать на себя ответственность и не бояться идти и делать то, что ты можешь сделать.

Сколько себя помню, столько и занималась волонтерством — помогала в уборке одинокими пожилым людям, участвовала в сборах средств тяжелобольным. Чуть больше года назад увидела пост Совета общественной безопасности о наборе добровольцев. Долго не решалась позвонить, потому что я тот еще интроверт, да и физически человек не подготовленный. Но все оказалось не столь страшно. С первой минуты и первой чашки кофе на собрании влилась в коллектив, не очень понимая, правда, что надо делать. Я до того дня даже и не знала, что у нас есть такая организация и такие люди.

— Что такое Добровольный отряд спасателей?

— Это объединение людей с большим сердцем. Возможно, звучит громко, но так оно и есть. Каждого в нашем отряде лично я считаю человеком с огромным сердцем. Люди у нас все разные. Разных возрастов и профессий. Есть ребята, которые присоединились во время введения в Бишкеке режима ЧП и очень помогали с развозом продуктов, фасовкой, приготовлением обедов для пожилых людей. Из карантина мы вышли, а ребята остались в отряде. Кто-то пришел на первой волне борьбы с COVID-19. Без них было бы невозможно делать то, что мы делали и продолжаем делать — транспортировка, госпитализация больных.

С лета прошлого года отряд разделен на две бригады — COVID и «Розыск». Между собой мы не смешиваемся, пока ситуация с эпидемией не выровняется настолько, что кислородные концентраторы или баллоны станут не нужны.

Вот и получается, что мы этакое общественное объединение неравнодушных людей, готовых помочь нуждающимся. Тесно сотрудничаем с МЧС, МВД, профсоюзом горнорудных компаний. С МЧС у нас совместные учения. Часть отряда прошла обучение на горнолавинных спасателей и сейчас их могут привлекать для поисков в горах.

— Как обычно происходят ваши поиски?

— Есть свой алгоритм. После того как написано заявление в милицию, заявитель заполняет опросник. На его основе делается ориентировка для соцсетей и СМИ. Обзваниваем больницы, социальные приюты, связываемся со следователями, чтобы узнать информацию, которую родственники нам могли не сообщить. Собирается отряд для поисков на местности и определения последней подтвержденной точки, на которой видели человека. Как только ее обнаружили, начинаем поиск в вероятном направлении его движения.

Это если рассказывать очень коротко. Обычно много нюансов. Например, человек пропал месяц назад. О камерах и свидетелях говорить уже нет смысла. Записи с камер обновляются, затирая старые. Обычно больше 10 дней их не хранят.

— Вы помните свои первые поиски? Удалось ли тогда найти человека?

— Конечно помню. Такое не забывается. Поступил запрос: «Женщина вышла из интерната для пожилых людей и пропала». Сделали ориентировку, провели опрос, обзвонили больницы и приюты. Выехали на место пропажи с нашим кинологом. Собака взяла след и привела к дороге. Очевидно, человек уехал. Дальше опрос соседей, поиск камер по округе, просьбы посмотреть записи. Все затруднялось тем, что была глубокая ночь. Но медлить нельзя, потому что женщина страдала деменцией и ушла легко одетая, а на улице мороз.

Ее, сильно замерзшую, за городом нашел патруль милиции и доставил в приют. Уже в приюте мы ее разыскали, опознали и вернули в пансион. Поиск продлился часов 12, но запомнился не этим.

Раздетая пожилая женщина на морозе могла погибнуть, просто уснув, от холода. Тогда я первый раз осознала, насколько хрупка человеческая жизнь, прочувствовала этот страх кончиками пальцев.

— В сводках обычно пишут: «Вышел из дома и исчез». Как днем в городе-миллионнике могут без вести пропадать люди?

— Часто пропадают дети. Те, что помладше, заигрываются и уходят со двора или в гости. Постарше — бегут из дома по разным причинам, и далеко не всегда объективным. Пожилые люди страдают потерей памяти. Деменция может начаться весьма неожиданно. Человек вышел из дома и забыл, кто он и куда возвращаться. Бывают и криминальные, и несчастные случаи. Иногда без вести пропадают из-за психологического состояния — желания скрыться, спрятаться, уехать, совершить суицид. Уходят из дома в момент обострений и психически больные люди.

Но моя самая любимая категория — это без вести пропавшие, которые и не думали, что их будут искать. Живет себе человек. Решил уехать в гости или на отдых, а знакомые потеряли с ним связь и забили тревогу. И только из интернета он узнает, что пропал без вести.

— Часто к вам обращаются за помощью?

— Здесь некоторая сезонность. Подростки убегают из дома в теплое время года. Летом люди пропадают в районе рек и водоемов. Те, кто злоупотребляет алкоголем, часто пропадают зимой.

Обращений много. Точную цифру не скажу. Есть поиски, которые даже до рассылки ориентировок не доходят. Есть те, кого находим очень быстро. Самый быстрый поиск у нас был в прошлом году. С момента публикации ориентировки до сообщения его семье о том, что он найден, прошло шесть минут.

— Какие ошибки обычно допускают люди, когда их близкие бесследно исчезают?

— Здесь я остановлюсь максимально подробно. Это очень важно и многих сможет уберечь от трагедии.

1. Время. Самый большой враг для поиска — упущенное время. Почему-то люди ждут, боятся огласки, надеются, что человек вернется и прочее. Когда обращаться в милицию? Нет правила, что надо ждать трое суток. Мелькнула мысль, что близкий пропал, не смогли дозвониться, никто не знает, где он. Все! С этого момента он пропавший. Настаивайте, чтобы у вас приняли заявление и дали вам регистрационный номер в ЕРПП и данные следователя, который будет заниматься поиском.

2. Люди боятся публикаций в соцсетях и СМИ. Но у нас огромное количество примеров, когда именно они помогли найти пропавшего.

3. Обманывают. Ложь родственников понятна. Думают, что мы не станем искать, если человек, предположим, пьет или болен шизофренией.

Мы будем искать обязательно, потому что он в первую очередь человек! Но, обманывая нас, вы крадете шанс на спасение близкого.

Например, человек, который в запое, будет вести себя иначе, чем тот, кто не пьет в принципе. Деменция и шизофрения диктуют абсолютно разные поведенческие реакции. Ложь родственников — это бич всех поисковых организаций мира. Поверьте, поисковикам неважно, какой облик у пропавшего, но обман вызывает негатив. Никогда мы не публикуем подробности частной жизни, подробности розыска знают даже не все члены отряда. Люди часто скрывают от нас окружение пропавшего, его привычки, факты пропажи вещей из дома. Говорите правду, это поможет нам найти!

4. Бездействие. Обратившись в милицию и к волонтерам, люди часто ничего больше не делают. Но ведь никто не знает пропавшего настолько хорошо, как его семья. Им гораздо проще собрать людей среди друзей для оклейки города ориентировками. Мы все делаем бесплатно, но если у вас есть возможность напечатать листовки, печатайте и помогайте распространять.

5. Чрезмерная активность. Другая крайность. Особенно это касается поисков у водоемов и рек. Родственники начинают собирать добровольцев для прочесывания местности. Подключают группы в «Инстаграме» с большой аудиторией. Это смертельно опасно. Неподготовленный человек может во время поисков сам погибнуть. Об этом надо помнить.

Отрицательной чрезмерная активность может оказаться при поисках подростка. Родители делают множество репостов в соцсетях. Но дети нередко бегут из дома по своим внутренним причинам, они, как правило, асоциальные. А тут везде их фото, о них в комментариях написаны гадости. Ребенка можно было бы найти быстро и тихо, как часто это и происходит. Но волна негатива его уже настигла, и он пытается от нее спрятаться.

6. Гадалки. Излюбленная тема для шуток и злости всех поисковиков. За 10 лет существования отряда ни одна гадалка не сказала ничего полезного. Туда же и астрологов и прочих магов. В зависимости от места поисков мы заранее знаем, что они вам скажут. Если это город, то похищение с разными целями, чаще всего рабство. Если пропал на природе, то «находится в каком-то доме, рядом холм, у него травма, не может идти, плачет, ему больно». Ну и куча вариаций. Естественно, что делает человек, который слышит, что его близкий страдает? Платит деньги и ждет более точной информации. А ее никогда не будет.

На резонансные поиски начинается паломничество шарлатанов всех мастей.

Родственников понять можно, они хотят информации, веры в чудо, спасения. Самый дешевый коротенький прием у гадалки, который я сама лично видела на поисках, стоит 500 сомов. Это, между прочим, стоимость цветной распечатки ста листов с ориентировкой. Вот и думайте, что вам поможет больше.

— В песне «Лиза» российской группы «Грот», посвященной поисковой группе «Лиза Алерт», есть строки: «Найти того, кто заблудился, гораздо проще, чем найти того, кто захочет искать...». А как часто вам приходится сталкиваться с безразличием людей?

— Постоянно. С первых дней в отряде я повторяю, что меня никогда не перестанет поражать отзывчивость людей и их безразличие. Люди часто проходят мимо чужой беды. Кто-то пугается вида этой беды, додумывая обстоятельства. Кто-то просто не хочет вникать. Осуждать не будем. Они, вероятно, добры в другом виде.

Например, на нужном участке улицы есть камера видеонаблюдения. Она важна. Потому что именно она покажет, куда двигался пропавший. Но в просмотре нам отказывают. Имеют право. Равнодушие? Имеем ли мы право осуждать? Да, мы злимся, но мы не можем ничего требовать.

Видео с регистраторов. Ведь его тоже несложно просмотреть. Но, увы, отказ мы слышим чаще, чем согласие. Выйти на физический поиск больше желающих, чем помогать так. Иногда нет смысла стаптывать ботинки и тратить время, если можно проверить нужное направление, просто просмотрев записи.

Написать гадость в соцсетях под постом о пропавшем люди находят время, а сделать репост публикации — нет.

Пользователи выстраивают порой ужасные версии, придумывают лишнее, что крайне отрицательно сказывается на поиске.

Безразличие прохожих, которые не обращают внимания на происходящее вокруг. Например, на идущего по улице одинокого ребенка или взрослого человека с потерянным взглядом, или явно одетого не по погоде. Игнорирование лежащих на земле людей.

— Что нужно, чтобы стать волонтером Добровольного отряда спасателей?

— Быть хорошим человеком старше 18 лет и обязательно адекватным! Безусловно, доброволец — человек доброй воли. Никто не заставляет этим заниматься, но с момента прихода в отряд мы на вас рассчитываем.

— В ноябре прошлого года в Бишкеке пропал 22-летний Алексей Бубнов. Ваш отряд занимался его поисками. Спустя 11 дней парня нашли мертвым. Те, кто следил за его судьбой, испытали опустошение... Что помогает вам не выгореть в таких ситуациях?

— Способность абстрагироваться. Помнить, что это не мое горе, что это случилось не со мной, не с моими родными. Но это, как правило, не помогает. Мы живые люди, и в какой-то момент поиски становятся очень личными. Бывает так, что и плачем потом, и паузу берем. Очень поддерживают наши семьи. Без них все это невозможно. Мало кто станет терпеть, когда твой муж или жена встает среди ночи, одевается, берет фонарь и уходит неизвестно насколько.

Мы стараемся часто ходить в горы. Просто, независимо друг от друга, собираемся и идем. Или все вместе. Это какое-то наше общее лекарство. Вообще, кто как спасается. Работой, машиной, походами. Честно сказать, до того, как я попала в отряд, ненавидела горы и все, что связано с физической нагрузкой. Сейчас просто обожаю. Также учусь бегать. Очень хорошо помогает освободиться от лишнего.

— Какой случай запомнился вам больше всего?

— Поиски Алексея... Для меня было много личного в этой истории. Мы вставали по утрам и шли. Приходили поздно. Искали камеры, обходили дома, речку вдоль Ботаники, стройки и прочее. Ездили за город по пути его вероятного следования на дачу. Искали свидетелей или следы присутствия. Не было какой-то усталости от долгих часов, проведенных на холоде. Было огромное желание его найти. Ведь пока мы ищем, все больше и больше узнаем человека, его привычки, характер. Иногда трудно не запустить себе под кожу эти переживания.

— Вы когда-нибудь встречались спустя время с теми, кого удавалось найти?

— Однажды. Мы искали дедушку с деменцией. Потом его супруга нам помогала найти другого пропавшего человека. Это была случайная, но приятная встреча. Обычно розыск завершается публикацией в соцсетях и общей благодарностью. На этом все. Безусловно, есть родственники, которые потом очень хотят с нами встретиться и лично отблагодарить.

— Для вас поиски людей — это гражданский долг или нечто большее?

— Я не верю в понятие «гражданский долг». Наш долг — содержать в чистоте то место, где мы живем. Быть порядочными по отношению к окружающим. Сообщать о нарушениях. Отстаивать права слабых. А на деле что?

Скорее, это смесь чего-то другого, большего.

Я хорошо представляю, что чувствуют люди, у которых пропал близкий. Был момент, когда я искала дочь. Я не скрываю и не стесняюсь этого.

Как и многие подростки, она решила, что ее не любят и ее чувства неважны. Мы нашли ее за пару часов. За это время подняли на ноги огромное число знакомых, готовых бежать и искать. Знаете, что чувствуют родители в этот момент? Страх! Животный страх, что случилась беда, что-то непоправимое. Психологи настоятельно рекомендуют не наказывать детей после такого. Это трудно! Хочется вылить на него все, что пережил за то время, пока он прятался.

Лично мне хочется поддержать родителей в момент встречи. Они обессилены, напуганы, истощены страхом. Но всегда радуешься, что ребенок просто сбежал и не попал в беду, не совершил страшное и непоправимое, не встретил плохих людей. У моего друга пропадал дедушка с деменцией. Это не менее страшно для родственников. Может даже еще страшнее. Пожилые люди более беззащитны. 

Любой розыск — желание сделать так, чтобы кто-то сегодня спал дома в тепле. Так почему мне не сделать то, что я могу?

 P.S. Чтобы стать частью поискового сообщества, вам нужно оставить заявку, пройдя по этой ссылке. Но прежде подумайте — готовы ли вы к этому.